И святые минуты чистых восторгов, и буйные вакханалии, и
немая боль скуки, и ядовитые объятия разврата — все, все виднелось мне из кирпичных масс.
Неточные совпадения
Бесконечно долго тянулась эта опустошенная,
немая ночь, потом загудел благовест к ранней обедне, — медь колоколов пела так громко, что стекла окон отзывались ноющим звуком, звук этот напоминал начало зубной
боли.
Сижу иногда у его кроватки, и вместо радости, вдруг, без всякой внешней причины, поднимается со дна души какая-то давящая грусть, которая растет, растет и вдруг становится
немою, жестокой
болью; готова бы, кажется, умереть.
Лакей при московской гостинице «Славянский базар», Николай Чикильдеев,
заболел. У него
онемели ноги и изменилась походка, так что однажды, идя по коридору, он споткнулся и упал вместе с подносом, на котором была ветчина с горошком. Пришлось оставить место. Какие были деньги, свои и женины, он пролечил, кормиться было уже не на что, стало скучно без дела, и он решил, что, должно быть, надо ехать к себе домой, в деревню. Дома и хворать легче, и жить дешевле; и недаром говорится: дома стены помогают.
Я похолодел, руки и ноги у меня
онемели, и я почувствовал в груди
боль, как будто положили туда трехугольный камень. Котлович в изнеможении опустился в кресло, и руки у него повисли, как плети.
Сморщившись, как от зубной
боли, он сказал что-то
немым движением губ, и я угадал фразу...
Крепко забинтованное плечо как будто
онемело на время, и молодая девушка почти не чувствовала в нем никакой
боли сейчас.
Теперь крепко связанная по рукам и ногам Милица лежала в тесном кругу ее врагов. Веревки до страшной
боли перетягивали ее суставы, врезаясь в тело. Все члены ее затекли и
онемели. A в открытую дверь сарая понемногу уже врывался серый белесоватый рассвет, предвестник скорого утра. Все настойчивее, все яснее прорывала ночную мглу его резкая полоса на востоке.
Кровь с разбитого лица перестала течь, и оно
онемело и стало чужим, как гипсовая маска; и
боль почти совсем утихла.
Глядя, как околоточный делал озябшими, растопыренными пальцами под козырек, глядя на его нос, мутные глаза и башлык, покрытый около рта белым инеем, все почему-то почувствовали, что у этого околоточного должно
болеть сердце, что у него втянут живот и
онемела душа…
Долгое время холод совсем не был заметен, и голове и груди было даже приятно от острого ощущения воздуха, как бы отделявшего платье от тела, и просто, без
боли и неприятного, стали
неметь руки в локтях и ноги в коленях — трудно становилось сгибать их.